• О нашем Соборе

• История Собора

• Иконописная мастерская

• Заказные богослужения

«Этот Град многие десятилетия забо­тился о безопасности нашей державы,

за­бывая о собственной безопасности. И вот этот Град, братия и сестры,

истинно нуждается в духовной защите»

Еп. Красноярский и Енисейский Антоний

Невозможно представить Афины без Парфенона, древний Рим без Капитолия, Па­риж без Нотр-Дама, а златоглавую Москву — без соборов Кремля. Невозможно предста­вить Железногорск без Михаило-Архангельского Храма. Он, как пророк, чей зов разда­ется средь круговерти городской суеты «дон!-дон! ди-ли! дон-н!». Остановись, прохо­жий! И — послушай.., послу­шай голос Храма твоего, его величественно мирный бла­говест. Не правда ли, нет лучшей музыки на свете для сердца русского?! И пусть звонят колокола над нашим Атомградом — и пять, и де­сять… сотню лет спустя.

Однако только нам од­ним, живущим на изломе ве­ка в году 2000-м от Рождест­ва Христова, останется до мелочей известна вся череда событий стройки Божьей.

Мы точно знаем — где, когда и сколько, мы точно скажем — кто и почему… Где брали кир­пичи, когда забили сваи и сколько стоит изго­товить Крест. Кто жертвовал, и кто ночей не спал, и почему на стройке был аврал? Мне то­же выпало доподлинно все знать и без утайки рассказать.

У НАС БОГА НЕТ!

С чего начинался наш Храм, взметнувший­ся в небо на крутизне озерных берегов? С забитой первой сваи в твердь земную? С закладки камня или, быть может, с воздвиже­ния первого креста? Пусть это так… И все же… его Духовное Рождение не в жарком ле­те 1992 года, когда на богоугодной стройке впервые закипела жизнь. Длинна дорога к Храму! Она уходит в глубь истории, в 20-е смутные годы, где на кострах совдеповской инквизиции, сгорая, плакали иконы и в поры­ве революционного экстаза крушились гроб­ницы с мощами святых. Начало начал всех русских храмов, коих по воле прозревшего народа так много ныне строится на Руси — в тех страшных тюремных вагонах, мчащих в Сибирь без вины виноватых «преступников», осужденных за веру предков своих.

К 1950 году — эпохе ярого разгула после­военных антирелигиозных настроений — в стране «победившего атеизма» было уничто­жено 60 тысяч храмов! На огромной террито­рии от Красноярска до Енисейска в сибирских деревнях — исконном оплоте крепкой ве­ры — не было ни одной действующей церкви: одни — разграблены, другие — превращены в руины.

По воскресеньям да на большие христи­анские праздники жители Тартата, Есаулово, Додоново и других окрестных деревенек, принарядившись и истово поклонившись ико­нам, вынутым из пыльных тайников, на ран­ней зорьке дружно поспешали в путь — в «большой» Красноярск. Там, в благолепном Тропиком храме, знававшем еще ссыльных декабристов, проводились церковные служ­бы. В начале 60-х годов к богомольцам из ок­рестных деревень примкнули ходоки из Красноярска-26 — города, свободного от религиоз­ного «опиума-дурмана» — так, по крайней ме­ре, считали тогда местные борцы-атеисты, ак­тивно выкорчевывая из заблудших душ со­граждан корни православия. Самым непокор­ным учиняли «промывку мозгов» и откровен­ную травлю за отклонение от курса партии, религиозные предрассудки и мракобесие.

Вспоминает член приходского совета Т.Д. Сонина:  «Ведь были такие жестокие времена, ох, жесто-о-кие! В 1975 году вместе с му­жем мы повезли крестить дочку в красно­ярскую церковь, но об этом узнали сотруд­ники КГБ и, Боже мой, что тут началось! Меня, беременную, вызывали „куда следу­ет“ — разговаривали строго, спрашивали: «Являетесь ли вы членом коммунистичес­кой партии или комсомола?» Моего мужа -слесаря ГРЗ ГХК — позорили на собрании, ос­корбляли, говорили, что на комбинате ве­рующих быть не должно, что у нас в городе Бога вообще нет. На своем «Москвиче» мы возили ста­реньких бабушек и парализованных боль­ных в Красноярск, в действующую церковь. Верующие нашего города ездили на молит­ву в церкви Минусинска и Ачинска, потому что там их не узнают и не донесут. Свои нательные крестики и иконки люди прята­ли. Настоятель Троицкого храма часто го­ворил мне, что в Красноярске-26 — очень крепкая вера! Здесь жили настоящие по­движницы — одинокие старушки, которые днями-ночами, не поднимаясь с колен, про­сили Господа, чтобы не было аварий на опасном производстве. Они молились за безбожный город…».

Как малые ручейки сливаются в одну большую реку, так и верующие люди сплоти­лись в единое общество, чтобы, наконец, выйти из «подполья», распространить право­славное движение и открыть в городе церковь. Ведь какая же молитва, если рядом нет святого отца-батюшки? Он и выслу­шает, и поможет, и простит, да и без ма­тушки тоже никак нельзя — не по-людски это, не по-русски…

И началась кропотливая работа, за которую самозабвенно принялись жен­щины-активистки: Л.Т. Кокова, Т.А. Со­нина, Т.В. Мамонтова, А.Н. Сенникова, С.И. Окиншевич, Е.Е. Алексюк, Л.В. Иовенко, П. В. Якимова.

В поселке Тартат «знамена правосла­вия» высоко подняла 80-летняя Лидия Тимофеевна Кокова — женщина поистине драматичной судьбы. За веру во Христа в 1928 году красавицу Лидочку чекисты бросили в тюрьму Минусинска и вместе с матерыми уголовниками-головорезами погнали по этапу до Томска. Юная арес­тантка объявила голодовку, отсидев десять суток в обледеневшем тюремном вагоне — хо­лодная, голодная, оборванная, но со святой молитвой на устах. И вновь — этап до Мину­синска, и вновь — голодовка под тихий шепот спасительной молитвы. Как Лида осталась жива — известно только Богу! Настрадавшись до смерти, она бежала, однако девушку схва­тили, бросили в сырой подвал… И тут вдруг случилось «чудо», а иначе как еще назвать? Непокорную спас следователь ГПУ: он тоже верил в Бога, поэтому вызволил из беды свою сестру во Христе. Истинную причину его от­чаянного поступка, грозящего расстрелом, не узнает никто, кроме Лиды, но об этом она ни­кому не расскажет, даже под пытками лютого палача…

27 мая 1990 года православные поселка Тартат собрались на свое первое собрание, после чего вспыхнувший огонь борьбы за ве­ру перекинулся и на Красноярск-26. Просто удивительно, как же стремительно развива­лись события тех, в буквальном смысле, рево­люционных дней, когда «низы» — уже не могли жить пустыми безбожниками, а «верхи» к такому повороту событий оказались не го­товы. Но час уже пробил!

ХРОНИКА ПРАВОСЛАВНОГО ПРОРЫВА

14 августа 1990 года в «Спутнике» прошло первое собрание верующих города. Образо­ван учредительный совет православной об­щины из 22 активистов. 3 октября из Москвы от уполномоченного по делам религий при­шло долгожданное письмо с разрешением на деятельность общины и строительство Храма.

Вспоминает член совета общины Т.В. Мамонтова:  «Для получения документов на деятель­ность общины нас пригласил председатель городского Совета Анатолий Алексеевич Ромашов. Он добросовестно подготовился к встрече, принес Библию, которую ему по­дарила его бабушка. В кабинет наша деле­гация вошла степенно, с крестом и икона­ми. Хозяин встретил сердечно, сказал, что к религии относится с большим уважени­ем, почитает обычаи старины. Он пообе­щал помогать нашей церкви. Потом Рома­шов открыл свое Евангелие и принялся чи­тать вслух. Внезапно при полной тишине со стены сорвался портрет Ленина и, по­виснув на гвозде, с шумом стол раскачи­ваться. Все просто оцепенели… это было доброе знамение! А Ромашов сдержал свое слово: общине он всегда помогал…».

27 декабря 1990 года, получив указ пра­вящего архиерея о назначении настоятелем нового прихода, в город приехал священник Троицкого храма, иерей Анатолий Кизюн. Ве­рующие люди ликовали.

КРАТКАЯ БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА

Отец Анатолий (в миру Анатолий Ива­нович Кизюн) родился 14 июля 1959 года в семье рабочего в городе Юрга Кемеровской области. Закончил Тогурскую сред­нюю школу Колпашевского района и меди­цинское училище. Работал на станции «Скорой помощи» в Томске, потом был при­зван в ряды Советской Армии. В 1985 году закончил Московскую духовную семина­рию, был рукоположен в сан священника и определен для несения послушания в Новосибирско-Барнаульскую епархию. Служил в приходах Томска, Ачинска и Красноярска, а после приезда в наш город стал Настояте­лем церкви Михаила Архангела. Внес боль­шой вклад в православное движение Красноярска-26 и строительство храма. 21 ноя­бря 1999 года указом Святейшего Патри­арха Московского и Всея Руси Алексия II удостоен звания «протоиерей» — за усердное служение Русской Православ­ной Церкви…

В городском музее 6 января 1991 го­да прошло первое рождественское бо­гослужение, зал был переполнен. Вла­дыка Антоний освятил выставку «На пороге храма». «Атомный» град про­снулся и словно воскрес!

На градостроительном совете обсуждается выбор участка для возведения храма. Совещались долго — права на ошибку было не дано: из пяти вариантов вы­брали самый лучший, как говорится, попали в самое «яблочко».

1 8 января 1991 года горисполком выделил участок в лесопарковой зоне, возле город­ского озера, с северной стороны улицы 60 лет ВЛКСМ. Среди населения разгорелась острейшая полемика по вопросу — быть ли храму в Красноярске-26? Редакцию газеты «Город и горожане» атаковали сотнями писем пенсионеры, школьники и руководители предприятий. Вот заголовки публикаций того времени, отражающие противоречивость об­щественного мнения, — «Для храма место на задворках!», «Срочно требуем референдум!», «Храму быть!».

…из писем в газету…

«Неужели люди не ощущают ущербнос­ти атеистического общества? Неужели противники церкви не ощущают морально­го долга за поруганные храмы, не знают, что церковь — это неполитическая органи­зация, воспитывающая на лучших запове­дях мировой цивилизации? Это один из са­мых мощных, исконных корней русского на­рода, его культура, традиции, дух…»; «Мы считаем, что следует провести опрос взрослого населения города, поэтому на­стоятельно требуем проведения референ­дума!»; «Нужна ли нам церковь? Сколько их, верующих? Наверняка — единицы, из-за 20-30 старушек стоит ли вообще огород горо­дить?».

Оказалось, что стоит — и огород церков­ный городить, и русский храм всем миром возводить на благо людям, во имя Божие, во славу Отечества. Так решили сами горожане, и никакой референдум для этого не понадо­бился.

19 января 1991 года в праздник Крещения Господня на место будущей стройки народа собралось — великое множество. Этим памят­ным морозным утром святая вода впервые окропила грешную землю Красноярска-26.

Вспоминает член православной общины А.Н. Сенникова:  «На озере мы вылепили ледяную цер­ковь-красавицу: как переливалась она, сияя от сотен зажженных свечей! Люди шли и шли… Терпеливо отстаивали длинные оче­реди, выпивали даже из бутылок молоко, чтобы налить святой водицы. Ребятишки из 103-ей школы прибегали, бросали в цер­ковную кружку копеечки. На храм жертво­вали все — кто сколько мог, от всей души! У общины не было помещения, поэтому соби­рались в моей квартире на Маяковского. Отец Анатолий приносил духовную литературу, свечи, иконы. Поставили святую купель в комнате, и в ожидании таинства крещения прихожане сидели на моей кровати. Потом службы проходили в ЗАГСе — там впервые освящали пасхальные куличи. Верующие люди, не скрывая чувств, плакали…».

В начале 1991 года члены общины вели настойчивые поиски помещения для церкви. Обивались пороги кабинетов начальников всех рангов: одни просителей встречали доброжелательно, другие — с нескрываемым раздражением. Предложили ветхий домишечко, предназначенный к сносу. Походили православные по скрипучим, облюбованным шустрыми мышами половицам, повздыхали, поохали, глядя на тесноту, да и ушли не солоно хлебавши, чтобы дальше продолжить свое хождение по мукам.

Помощь пришла неожиданно. Узнав о мытарствах бездомных богомольцев, главный архитектор города Леонид Кузнецов сразу же загорелся им помочь. Вместе с отцом Анатолием пошли к начальнику СМУ-2 Виктору Кураеву, арендовавшему у ГХК бывшую караулку на Ленинградском проспекте. Какими «волшебными» словами упросил Кузнецов отказаться от добротного дома его хозяина — никому неизвестно, однако, уже через неделю, 29 марта 1991 года, вышло распоряжение горисполкома о передаче здания приходу — временно, до постройки храма. Строители безропотно переехали в холодный вагончик: «Однако, братцы, придется нам потерпеть, дело-то это — святое!». Развернулись ремонтно-строительные работы. Над церковными воротами повесили икону с образом воина в рыцарских доспехах, у ног которого бился низвергнутый с неба сатана. Сей бесстрашный победитель темных сил — начальник небесного воинства Архангел Михаил. Он стал Покровителем и Хранителем «ядерного города».

ХРАНИ НАС, АРХАНГЕЛ МИХАИЛ!

Воздвижение креста на купол церкви взбудоражило души православных — словно завороженные, люди жадно наблюдали за каждым движением креста. Яркое, веселое, жизнеутверждающее солнце вдруг брызнуло из-за лохматых сумрачных туч и лучистыми зайчиками заиграло на холодном металле! Это был первый Святой Крест Железногорска.

«Ну, здравствуй, родной, как долго мы тебя ждали, — обратившись к кресту словно к живому человеку, прошептала пожилая женщина в платочке, — видно, не зря я жизнь прожила, ради такого вот светлого часа!..». Тамара Сонина вспомнила свое детство: бабушку — старосту храма, матушку — певчую церковного хора, и старинную изящную Комскую церковь, которая позже окажется в зоне затопления Красноярской ГЭС. Святую обитель Божию безжалостно взорвали: сейчас прах ее покоится на дне водохранилища. Тамара Афанасьевна всю жизнь печалилась о судьбе этой церкви, по’тому, наблюдая за крестом, испытывала неподдельное счастье. Ее внук Евгений стал первым пономарем православного прихода Красноярска-26.

6 июня 1991 года, при большом стечении прихожан, в церкви Михаила Архангела прошло первое торжественное богослужение. Люди обнимались и поздравляли друг друга: в святой обители царила атмосфера великого праздника.

Более восьми лет в маленькой церкви на Ленинградском проспекте горела всеочищающая свеча слова Божия. Сюда, именно сюда приносили горожане свои радости и печали — здесь поминали усопших и просили за болящих, венчались и отмечали великие христианские праздники, исповедовались и слушали назидательные проповеди священников. К таинству крещения приобщилось более десяти тысяч (!) горожан. Все службы сопровождались песнопениями церковного хора под руководством матушки Татьяны. Люди жадно потянулись к духовной литературе, поэтому возле церкви открыли приходскую библиотеку.

10 октября 1991 года распахнула двери Воскресная школа, ученики которой с усердием, достойным похвал, принялись изучать Закон Божий, церковно-славянскйй язык и церковное пение. Наделенных художественным талантом юных отроков приобщили к работе в иконописной мастерской, где с особым тщанием дети рисовали картинки на библейские сюжеты. По воскресеньям, когда их сверстники предавались забавам, воспитанники школы бежали на занятия, чтобы еще раз открыть Библию и еще раз запомнить святые заповеди Христа. В 1997-м году школа справит новоселье: ее учебные классы разместятся в хозяйственном блоке строящегося храма.

В декабре 1992-го на городском радио вышла религиозная передача о жизни нашей православной обшины. Каждую пятницу Таисия Мамонтова приветствовала своих радиослушателей: «Дорогие братия и сестры, здравствуйте! Мир вашему дому!». В 1 996 году она открыла фонд «Милосердие», и более двух тысяч малоимущих были обеспечены одеждой и обувью. Однажды одной безработной женщине подобрали почти новехонькие сапожки, так она так обрадовалась, так развеселилась, что тут же, при всем честном народе, и-и-эх!.. пустилась в пляс!

26 апреля 1992 года на кладбище заключенных Полянского лагеря, за КПП-7, по инициативе отца Анатолия и сотрудников городского музея, установили крест с надписью: «Крест сей воздвигнут в память о первостроителях. Пасха лета АЦЧВ от Рождества Христова».

В книге старшего научного сотрудника MBU С.П. Кучина «Полянский ИТА (ГУЛАГ уголовный)» есть документальные свидетельства того, что умерших в лагерях заключенных хоронили по православному обычаю, а не бросали в ямы аки нехристей безродных. В акте о погребении Г.И. Ганева от 20 мая 1951-го года записано: «похоронен в деревянном гробу, в нательном белье, головою на восток». Через сорок лет эти несчастные, наконец, упокоились под сенью святого распятия, воздвигнутого над их могилами. В июне 1995-го отслужили заупокойную панихиду и установили крест на кладбище деревни Белорусская, а в октябре 1997-го в Большом Балчуге восстановили старый крест на церкви Покрова Пресвятой Богородицы. Решением Красноярской епархии Балчуг был включен в православный приход Железногорска.

В 1 996-м году в доме для престарелых и инвалидов открылась небольшая часовенка. В стационаре КБ-51 тоже обустроили больничную часовню, в которой несет послушание отец Сергий — наш земляк, выпускник Томской духовной семинарии.

Право, автору сих строк не хватит ни слов, ни бумаги, чтобы до конца рассказать вам обо всем, чем жила в эти годы наша Церковь, чтобы до конца постичь, чем она стала в жизни каждого из нас.

ГОРИ, ГОРИ, МОЯ СВЕЧА!

В 1991-м году много необычных слухов ходило о храме. Старые люди уверяли, что тихими, безлунными ночами над местом будущей стройки появлялось легкое, светящееся облако. Оно росло, расползалось вширь, обволакивая макушки вековых сосен, потом, словно ожив, задумчиво уплывало к середине озера, где приобретало самые разные очертания — то это была летящая белая церковка с маковками, то — парящий колокол, то — распростертый золоченый крест. Небесное видение пропадало внезапно, будто проваливалось в черноту ночи.

Упорные слухи о «небесной церкви» горожане воспринимали с улыбкой, ссылаясь на обостренное воображение старичков, коих радостная новость о строящемся храме совершенно лишила покоя. Хотя с людьми что-то действительно происходило. Горожане видели храм во сне, причем это были не единичные случаи, а действительно массовые «храмовидения». Однажды художник Леонид Рослов разволновался и неожиданно признался: «Вы не поверите, но берег озера, на котором скоро развернется святая стройка, мне приснился. Я много думал о нем, впустил близко в душу… это как провидение Господне!». На своем знаменитом экслибрисе мастер изобразил Архангела Михаила, острием огненного меча показывавшего то место, откуда поднимется храм. Епископ Красноярский и Енисейский Антоний освятил экслибрис Рослова, ставший символом православия Железногорска.

А пока горожане обсуждали, а художники рисовали, главный архитектор города Леонид Кузнецов — человек сугубо практичный «с головой» ушел в разработку эскизного решения храма. Он составил техническое задание проекта, однако, дело осложнилось — должного опыта в проектировании культовых сооружений у него не было. Но если за дело взялся профессионал, если в его окнах по улице Свердлова три месяца кряду не гас свет, если в горячих спорах специалистов архитектурного отдела рождалась желанная истина, то, значит, в успехе этого, поистине колоссального, проекта сомнений ни у кого не было.

26 апреля 1991 года материалы на проектирование были отправлены в епархию, где подверглись тщательному досмотру и полному одобрению, что владыка Антоний собственноручно и засвидетельствовал. Через два месяца Святое Таинство Крещения принял тот, кто своей безупречной работой заложил «первый кирпичик» в фундамент храма — Кузнецов крестился вместе с сыном. В подарок от отца Анатолия он получил священную Библию.

В мае 1991 года специалисты ВНИПИЭТ под руководством Анатолия Грешилова и Виктора Мочалова (ныне покойный — ред.) разработали рабочий проект храма. В молодые годы Грешилов обучался в Одесской духовной семинарии, и хотя ее не закончил, став архитектором, никогда не оставлял мысли о возвращении на службу Божию. Заслуженный архитектор России штудировал литературу по древнерусскому зодчеству, изучал церковные каноны и обряды. На кальке и бумаге проектировщик создал уникальный храмовый комплекс площадью в 1,5 га.

Летом 1991 года на отведенном под строительство участке упала первая сосна, спиленная послушником Николаем Теплых. В память об этом незабываемом дне горожане унесли с собой пушистые веточки, благоухавшие свежей древесной смолой. Под нестерпимо палящим солнцем 26 июля 1992 года на строительную площадку отправился большой Крестный ход. ЕПИСКОП Красноярский и Енисейский Антоний совершил освящение и закладку первого камня. Рабочие СМУ-2 забили первую сваю. Великая стройка началась.

ВЕЛИКАЯ СТРОЙКА

Еще в незапамятные времена на Руси говаривали: «С миру по нитке — Господу Храм!». Возводили церкви всем миром, сообща — раскошеливалась государева казна, трясло богатой мошной именитое купечество, жертвовал простой народ. В наше время мало что изменилось: храмы продолжают строиться, уповая на промысел Божий и людское милосердие.

В феврале 1993-го года в газете «Город и горожане» было напечатано обращение: «Община Русской Православной Церкви взывает ко всем вам, уважаемые горожане, всем миром поможем построить Храм Михаила Архангела. Направим все силы для спасения детей и внуков. Да поможет нам Бог!».

Городские власти, сославшись на закон о свободе вероисповедания, помогать в финансировании стройки отказались. И Атомград захлестнула новая волна дискуссий на тему «Быть ли Храму?». Одни собирали подписи под обращением к мэру о помощи стройке, другие сердито требовали от отца Анатолия оставить город в покое и строить храм на пожертвования частных доброхотов.

Даже сейчас, спустя годы, настоятель Михаило-Архангельского Храма не может справиться с волнением, вспоминая в памяти события тех дней. Судьба уготовила священнику суровое испытание: развернуть строительство уникального комплекса и с самых первых дней остаться одному в полчище нерешенных проблем. Ему предстояло бороться с катастрофическим безденежьем, изматывающим «долгостроем» и нехваткой рабочих рук. Превращаться в прораба, бухгалтера и снабженца, ругаться с бездельниками, спорить с начальниками, быть искусным дипломатом, общаясь со спонсорами. Ему еще предстояло доказать и, в первую очередь, самому себе, что и один человек — в поле воин, если ратует за правое дело. А сколько сил и стальных нервов требовалось, чтобы сдвинуть с мертвой точки такую махину! Об этом знает только один человек — протоиерей Анатолий Кизюн.

«У меня на руках был проект и смета расходов, но не было денег на рытье котлована, рассказывал он. — Ну что тут делать? Решил просить помощи у хозяина «Сибхим-строя» Вячеслава Ивановича Пануса. Человек он прямой, резковатый, меня предупреждали: дескать, смотри, батюшка, под танк идешь ложиться! Пришел я в сильном волнении, Панус накрепко закрыл дверь и приказал нас не тревожить. Сидели мы несколько часов, он изучил проект и дал «добро». Сам приезжал на стройку, по-хозяйски расспрашивал, а когда его строители забивали первую сваю в фундамент, то до слез радовался вместе со всеми».

Мучительно трудно продвигалось строительство. Глава администрации Сергей Сергеевич Воротников собрал директоров градообразуюших предприятий и сразу поставил вопрос ребром: «Будем помогать стройке или нет?». Большинство было «за». Благодаря инициативе Воротникова, стройке придали юридическую основу — мы вошли в титульный лист по капитальному строительству Воскресной школы на 1994 год. Выделили все, копеечка в копеечку, только на эти деньги мы не просто школу, а целый храмовый комплекс умудрились построить.

В 1994-м году стали возводить часовню и вести кладку хозблока. Посильную помощь оказывали и прихожане: выстроившись цепочкой, старики и дети малые перекидывали кирпичи — поближе к стенам храма. После закладки фундамента строительство «заморозилось» — срочно требовались высококлассные каменщики. Совсем неожиданно мастера пришли сами, завернули на стройку: «Вам каменщики нужны?». Во главе с бригадиром Алексеем Филиповым они выполнили кладку всего комплекса. Когда стройка простаивала, они уходили, потом возвращались обратно, куда ж от Божьей стройки денешься?! Она как магнитом людей притягивает.

Благодарю судьбу за то, что она свела меня с талантливым архитектором-проектировщиком Грешиловым. Благодарю Бога, что стройку начали не с основного объекта, а с хозблока. На небольших кладках каменщики набивали руку, чтобы сам храм поднять достойно, без трещин и развалов. По проекту предусматривали облицовку фасада простым кирпичом, а когда начали цокольный этаж выкладывать, на КРАЗе, как будто по заказу, освоили выпуск лицевого кирпича. Да тут не иначе сам Михаил Архангел вмешался и нам помог!

Пришла весна 1996 года. 19 апреля отслужили Чин освящения креста для памятника-часовни, воздвигнутого в честь первостроителей. Крест изготовили мастера из цеха № 20 НПО ПМ, позже они выполнили кресты малых главок и колокольни. Главный крест, кованые ворота и навершия на ограду сделали мастера РМЗ ГХК с любезного согласия директора завода С. А. Мангаракова.

В августе на площадке под открытым небом проходили вечерние службы, тесная церковь на Ленинградском проспекте уже просто не выдерживала — от недостатка свежего воздуха прихожане, случалось, падали в обморок.

20 сентября 1996 года на колокольню установили купол и колокола, отлитые на пожертвования банков «Енисей», «Металэкс», АО «Хозторг» и предпринимателя Сергея Аюкина. Колокола изготовили в г. Каменске-Уральском и в литейном цехе «Сибхимстроя». Услышав мелодичный перезвон, собрались горожане — все слушали как зачарованные…

В 1998 году, в решающий период строительства, здорово помогали предприятия «Сибхимстрой» и ГХК. Скажу твердо: без участия Владимира Кияева и Валерия Лебедева храма не было бы вообще. 6 августа 1999 года величественно поднялись четыре малых купола храма как добрый признак того, что затянувшаяся стройка подходила к концу. Купола изготовили в фирме «Пентар» под руководством Геннадия Пичугина, а покрыли жестянщики во главе с Юрием Ошепковым.

И вот, наконец, свершилось многорадостное событие! 21 ноября 1999 года, в престольный праздник Архистратига Михаила, в новом храме состоялось первое церковное богослужение. Божественную литургию отслужил архиепископ Красноярский и Енисейский Антоний. Храм вместил более шестисот прихожан. По распоряжению Святейшего Патриарха Алексия II за весомый вклад в строительство владыка Антоний вручил медали преподобного Даниила Московского II степени мэру Железногорска Андрею Катаргину и Генеральному директору «Сибхимстроя» Владимиру Кияеву.

25 мая 2000 года самый мощный подъемный кран Красноярского края поднял над храмом центральный купол, а вслед за ним главный крест. Монтажные работы выполняли работники фирмы «Эдельвейс» — П. Кузнецов, С. Пушкарев, С. Муравьев, Г. Сулима и инженер-авиатехник И.Акулов.

Пламенем полыхнули на солнце главный крест Железногорска и необъятный купол, облицованный листами под «сусальное» золото. Люди поразились грандиозным масштабам Михаило-Архангельского Храма. Еще бы! Его высота от земли до верхней точки главного креста — 42 метра. Диаметр центрального купола — около 8 метров, его масса — 8 тонн. В кирпичную кладку храмового комплекса заложен один миллион кирпичей — это 80 железнодорожных вагонов!

Я кланяюсь строителям, кланяюсь железногорцам — это на их средства храм создавался. На внутреннюю отделку и роспись уйдут годы. Будет возведена Воскресная школа, построены смотровая площадка с видом на озеро, иордань с подземным источником воды. Силами художников приходской мастерской уже разработан иконостас, иконы пишутся по старинным технологиям — на чистой доске, натуральными минеральными красками, разведенными на яичном желтке и кислом вине. Храм не завершен, он требует к себе самого пристального внимания — материальной поддержки, добра, любви, времени. В Железногорске столь много приверженцев Православия, и я благодарю Бога за то, что Он собрал их вместе. У людей неожиданно проявилось неведомое доселе вдохновение, некий духовный стержень — здесь человек меняется, по-другому говорит, по-иному мыслит, смотрит на жизнь. «Да… на святой земле все особенное, даже деревья не такие, как везде. Святые сосны!».

От стен родного Храма, от каждого его кирпичика тепло исходит. Притронешься к нему рукою, приложишь ухо: «Боже! А Храм-то дышит… шумит… живет!». Бездушный камень, если попросить, — заговорит. Когда ты этого захочешь очень сильно.